Миф о единственности и неизменности закона
роста численности населения Земли
Каким должен быть абстрактный, причинный закон, описывающий динамику роста численности населения Земли? Если такой закон вообще можно сформулировать в виде какого-то математического уравнения — вряд ли это уравнение будет дифференциальным. Дифференциальные уравнения, системы, обыкновенные и в частных производных — идеально подходят для описания физических систем, где справедливы законы с простой преддетерминацией. Т.е. законы, позволяющие полностью определить состояние системы в любой момент времени, по ее состоянию в предшествующий, «сколь угодно близкий» момент времени.
Процесс итераций при численном интегрировании уравнений движения обычно легко сопоставляется причинно-следственной итеративной цепи, определяющей динамический процесс. В этом и состоит одна из причин успешного применения аппарата дифференциальных уравнений при решении физических, технических, каких-либо других задач с простой преддетерминацией. Но можно ли использовать тот же аппарат для описания процессов развития и эволюции: экономических, социальных, исторических, демографических, каким, несомненно, является и рост численности населения Земли?
Это процессы со сложной детерминацией: с запаздыванием, с памятью, «с планом», «с целью» (с постдетерминацией). Аппарат дифференциальных уравнений не соответствует здесь тому механизму причинно-следственных связей, который определяет протекание этих процессов во времени.
Предположим, что закон (1) является причинным, реально действующим законом и описывает каузальную связь между численностью населения мира и скоростью ее роста. Тогда его единственность и постоянство (в смысле неизменности постоянной Форстера) в течение тысячелетий представляет, пожалуй, самую большую загадку гиперболического роста. Если бы существовало несколько этапов роста, на каждом из которых какая-то одна, отличная от других, причина вызывала бы гиперболический рост, и в результате объединения всех этих этапов возникала гипербола Форстера, то мы имели бы дело с чудом.
Или, если бы существовало несколько напрямую никак не связанных, разных по своей природе причин, определяющих рост на протяжении всего исторического периода, в результате совместного действия которых и «проявилась» гипербола Форстера, то это также было бы чудом. Первое чудо заключается в многоэтапности, второе — в многопричинности.
Если же такие чудеса исключить, то все что остается, при условии невыхода за пределы множества причинных законов с преддетерминацией, так это признать, что рост был каузально детерминирован одной-единственной причиной. Эта возможность и используется во всех моделях первого типа, опирающихся на (1) как на причинный закон. Однако поверить в единственность причины роста, в неизменный на протяжении тысячелетий закон, управляющий ростом человечества, с учетом тех огромных перемен, которые происходили с человеком и обществом на всем пути исторического развития очень трудно, практически невозможно.
Даже если считать, что закон роста скорости роста как функции численности во все времена был квадратичным, а не каким-то иным, все равно остается без объяснения факт постоянства коэффициента прироста: величины, обратной постоянной Форстера, присутствующей в этом законе. И это воистину кажется непостижимым, ведь постоянная Форстера задает гиперболу роста с точностью до положения точки сингулярности, и из ее постоянства вытекает предзаданность этой гиперболы. Если, конечно, считать, что устойчивость роста каким-то образом обеспечена.
Если исходить из феноменологической теории С.П. Капицы, численность населения Земли в конце демографического перехода может быть вычислена через постоянную Форстера и характерное время исторических изменений, и оказывается равной πК2 (К2 = C/τ). Этот вывод хорошо согласуется со всеми существующими оценками для предельной численности: (2—4)К2. Тогда уравнение (1) (в той форме, какую ему придал С.П. Капица) определяет уже не только гиперболу Форстера, но и с хорошим приближением численность населения мира в конце перехода, что выглядит уже совсем мистически, т.е. как чудо.
Итак, имеются на выбор три чуда: многоэтапности, многопричинности и однопричинности процесса роста. Самым невероятным кажется однопричинный рост. А наименее невероятным представляется многопричинный, поскольку имеются аргументы, свидетельствующие в его пользу.
Во-первых, это демографический переход. Переход является завершающим этапом роста и представляет собой явление не менее загадочное, чем сам рост. Главное же для нас заключается в том, что явление это многопричинное, и причины эти лежат в самых разных областях человеческой деятельности. Но если переход как продолжение роста, как его завершающий этап имеет множество причин, то почему сам гиперболический рост обусловлен только одной причиной? Здравый смысл и эстетические соображения говорят о том, что если существует гармоничная теории роста, в которой рост и переход описываются как две последовательные стадии одного и того же процесса, то в рамках такой теории — рост также должен быть многопричинным.
Во-вторых, нужно вспомнить явление экономических циклов, которое изучается уже более ста лет, но общепринятой теории цикла нет и поныне. Существует четыре типа экономических циклов и множество теорий, предлагаемых для их объяснения. Только способов классификации таких теорий существует как минимум четыре. В последнее время возникло понимание невозможности объяснения явления цикла при помощи только одной какой-нибудь теории. Парадоксальность многопричинной, синтетической теории цикла, которая должна прийти на смену всем редукционистским теориям, заключается в эквифинальности циклического экономического процесса, когда причины порождающие каждую его фазу, могут лежать в различных областях экономической (и не только экономической) деятельности.
Гиперболический рост и экономические циклы явления общецивилизационные, и, несомненно, связаны уже только потому, что оба зависят от инновационной деятельности. Но связь эта, возможно, даже глубже, чем кажется на первый взгляд. Возможно, что именно цикличность обеспечивает устойчивый рост. Возможно, даже, что экономические циклы, гиперболический рост и демографический переход, как завершающая стадия роста, — все это разные стадии одного и того же процесса. Но это лишь предположение. Независимо от него многопричинный подход к проблеме цикличности экономического развития делает гипотезу многопричинности роста численности населения Земли еще более привлекательной.
Итак, предположение о том, что гиперболический рост населения Земли определялся единственным и неизменным во все времена причинным законом (1) вызывает большие сомнения. Многопричинность роста при всей своей, на первый взгляд, невероятности гораздо лучше отвечает имеющимся фактам, здравому смыслу и эстетическим соображениям. Каким же образом множество разнородных причин направляло рост во все времена на одну и ту же гиперболу?
Один из возможных ответов на этот вопрос дает наша гипотеза иерархической сети. Для того, чтобы воздействовать на растущий социум, используя множество различных средств, необходимо выполнение двух условий: во-первых, все человечество в целом (в некотором, не вполне ясном смысле) должно составлять сеть, управляемую по иерархическому принципу. На вершине этой иерархии должен находиться единый управляющий центр (узел, в будущем связанный с клаттером сети более высокого ранга), который управляет центрами (клаттерами) на единицу меньшего ранга, те, в свою очередь, воздействуют на еще более низко стоящие клаттеры и т.д. В самом низу этой иерархической пирамиды находится человек: элементарная составляющая иерархической сети и элементарный, неделимый носитель человеческой цивилизации.
Во-вторых, для того, чтобы многопричинный рост численности стал возможен, необходимо постулировать управляемость этой элементарной составляющей, причем управляемость с любого уровня иерархической сети. Это возможно лишь при отсутствии (полном или частичном) свободы воли, связанной как минимум с репродуктивной, жизнесберегающей и жизнеуничтожающей деятельностью.
Согласно Гегелю, история слагается из действий отдельных людей, каждый из которых стремится реализовать свои собственные интересы и цели. В результате таких действий возникает нечто новое, зачастую отличное от первоначального замысла. В этом диалектическом процессе многопричинного роста и развития осуществляется то, что Гегель называл хитростью абсолютного духа, который, по Гегелю, «не есть дух над звездами, за пределами мира, а Бог, давший импульс к возникновению и развитию этого мира и присутствующий в нем вездесущно». Эта хитрость мирового разума заключается в его «опосредствующей деятельности, которая, дав объектам действовать друг на друга соответственно их природе и истощать себя в этом воздействии, не вмешиваясь вместе с тем непосредственно в этот процесс, все же осуществляет лишь свою собственную цель». [Феноменология духа.]
Философский вопрос о существовании свободной воли получил в наше время неожиданное решение. Сотни экспериментальных работ психологов и нейрофизиологов говорят о том, что сознательный выбор не является причиной наших поступков. Наши поступки определяются процессами в мозге, скрытыми от нашего сознания и происходящими задолго до появления ощущения принятого решения.
Один из ведущих специалистов в данной области профессор психологии Гарвардского университета Даниэл Вегнер обобщил имеющиеся экспериментальные данные в монографии «Иллюзия сознательной воли». (Daniel Wegner, «The Illusion of Conscious Will»). Автор приходит к выводу, что свобода воли — это иллюзия. Свобода воли не является причиной наших действий, но сопутствует им так же, как сигнал разряженного аккумулятора на экране мобильного телефона сопутствует разрядке аккумулятора, но не является причиной разрядки. Это лишь ощущение, которое позволяет отличить действие, выполненное нами от процессов, от нас не зависящих. Это такое же ощущение, как и многие другие: от простых сигналов, идущих от органов чувств, до мистических откровений, природа которых остается загадочной. Ощущение, возникающее по причине возбуждения определенных зон в головном мозге, и оно может не только сопутствовать какому-то нашему поступку (а не возникать по его причине), но и вообще быть ложным, т.е. не соответствовать никакой реальности. Например, это могут быть ложные, «имплантированные» представления. Так, в ряде экспериментов, описанных Вегнером, люди после определенной «промывки мозгов» признавали свою вину за нажатие «неправильной» клавиши компьютера, которую они в действительности не нажимали. Это ощущение может и полностью отсутствовать, в то время как человек активно производит какие-то действия.
«Когда мы совершаем желаемый поступок, нам свойственно трактовать это как проявление свободы воли. Однако иногда люди совершают поступок, а чувства реализованной свободы воли не испытывают. Вегнер, Карпентер и ряд других психологов заинтересовались необычным эффектом, происходящим во время спиритических сеансов. Группа людей кладет руки на круглый стол, который может вращаться. Участники сеанса верят, что стол начнет вращаться по воле призванного ими духа. Нередко стол действительно приходит в движение, а все до единого участника группы готовы покляcться, что они не причастны к этому вращению. Когда на стол кладут Библию, вращение к всеобщему шоку останавливается. Проверить причастность духов к вращению стола можно по характеру отпечатков пальцев, оставляемых участниками спиритического сеанса на пыльной столешнице. Одно дело, когда пальцы пассивно сопротивляются вращающемуся столу, и совсем другое, когда они активно раскручивают стол. Направление штрихов будет разным. Наблюдения показали, что люди, а не духи раскручивают стол. Но люди не ощущали свободы воли и потому испытывали иллюзию, что стол вращает кто-то другой». Мозг решает, не спрашивая человека.
Далее, мы покажем, что даже если бы закон (1) и выполнялся в точности в течение всего социального периода развития человека, рост все равно не был бы гиперболическим, т.е. закон квадратичного роста, в условиях реального демографического процесса, не способен "вычертить" гиперболу Форстера. А причина такой неспособности, заключается в отсутствии у уравнения (1), устойчивых решений.